В последние 20 лет в научной среде и за её пределами происходят, на наш взгляд, избыточно политизированные баталии по вопросу поморской идентичности. В контексте этих дискуссий, по нашему мнению, очень важно иметь в виду взгляды самих современных поморов на свою идентичность. Результаты исследования требуют глубокого анализа и систематизации, однако уже сейчас можно отметить некоторые итоги предварительного обобщения.
Поморы — это уникальная этноисторическая группа; потомки новгородских и карельских переселенцев, осваивавших Север и побережье Белого моря примерно с XI-XII вв [Народы Европейской части СССР : 145]. Нынешнее административное деление на Мурманскую область, Республику Карелия и Архангельскую область возникло относительно недавно; ранее вся территория Поморья относилась к Архангельской губернии и зачастую воспринималась как целостное пространство. Важно отметить, что наше исследование проводилось именно в Карельском Поморье. Оно отличается от Архангельского и Мурманского Поморья, пожалуй, прежде всего присутствием фактора взаимодействия местного поморского населения с карелами.
Экспедиция длилась четыре дня 23—26 июня 2022 г. Основная цель состояла в выявлении специфики самоидентификации местных жителей. Особый интерес вызывали наличие маркеров идентичности разных уровней; присутствие исторических знаний, оформленных в виде фрагментов исторической памяти. В качестве метода опроса использовались глубинные интервью, которые позволяют выявлять и систематизировать сведения о соотношении локальной, региональной и этнической идентичности. За время экспедиции участники взяли 20 интервью. Среди опрашиваемых были 14 женщин и 6 мужчин. Преимущественно опрашивались пожилые жители села, за несколькими исключениями. Респондентам задавались вопросы о возрасте, образовании, семейном положении и трудовой деятельности; другой блок вопросов был посвящен идентичности и исторической памяти: национальности, вере, взглядам на патриотизм, норвежской торговле, влиянию моря, среды и истории на местных жителей; несколько вопросов были посвящены самому селу и автохарактеристике его населения.
Одна из наиболее распространенных автохарактеристик жителей Нюхчи — сдержанность характера, которую многие, по их словам, воспринимают как закрытость. При этом, как правило, отмечается, что поморы всегда готовы прийти на помощь и в действительности - люди добрые и гостеприимные. Действительно, чаще всего нюхчане охотно шли на разговор, случаи отказов минимальны. Люди с пониманием и встречным интересом отнеслись к исследованию. Стоит также отметить, что ни у кого из респондентов постановка проблемы не вызвала отторжения.
Экспедиция в Нюхчу является частью более широкого исследования. На основе одних и тех же методов предпринимается попытка сделать локальные срезы в разных районах Республики Карелия, чтобы выявить наличие или отсутствие общих и специфических параметров идентичности, роли границы, истории и местности. Подобные исследования уже были проведены в трёх районах: Северное Приладожье (Лахденпохья, Сортавала, Вяртсиля, Питкяранта) [Толстиков], Северная (Беломорская) Карелия (Калевала) и, наконец, карельское Поморье – Нюхча.
Следует обратить внимание на наличие фактора границы и трансграничных связей. Граница на протяжении веков была и вызовом, и фактором, определявшим образ жизни, в том числе с точки зрения промыслов, деятельности и т.д. (трансграничное коробейничество в Карелии, поморская торговля в рассматриваемом регионе). Довольно подробно тема транснациональной торговли раскрыта в публикации «The Barents region. A transnational history of subarctic northern Europe» [The Barents region]. Поморская торговля — уникальный трансграничный феномен. Она началась в XVIII в. [The Barents region : 129] и была взаимовыгодна для поморов и норвежцев и даже привела к взаимному прорастанию двух национальных культур [Шрадер]. Об этом, например, свидетельствует возникновение упрощённого языка-пиджин «руссенорск», включающего и русские, и норвежские слова.
Люди об этой торговле помнят и с энтузиазмом рассказывают о своих предках, ходивших в Норвегию, хотя торговля официально прекратилась в 1917 г., то есть для большинства опрашиваемых три-четыре поколения назад. Торговля с норвежцами отражается в материальном наследии, у значительной части поморов дома сохранились зарубежные предметы, полученные с помощью неё. Хотя стоит отметить, что, по свидетельству многих нюхчан, и сейчас молодые люди ходят в море, останавливаются в Норвегии. Рыболовство и морской промысел никогда не утрачивали своего значения для местных жителей [Вампилова]. Море для поморов — не просто среда обитания или пейзаж, а образ жизни, даже в наше время.
Итак, одни из ключевых факторов, формирующих идентичность, — близость или удалённость от границы, наличие или отсутствие транспоколенческих связей (сколько поколений живет на этом месте; то есть длительность территориальной укорененности местного населения), наличие или отсутствие фундамента в виде исторической памяти, «содержащей актуальный набор культурных символов, понимающейся как постоянно обновляемая структура или непрерывный процесс, в котором идентичность социума поддерживается посредством реконструкции воображаемого прошлого...» [Репина : 10]. Она может быть схематичной, мифологизированной [Линченко : 38], но, тем не менее, будет присутствовать. Например, когда задаётся вопрос об истории, респонденты нередко отвечают штампованными, часто мифологизированными отсылками. В этом контексте, например, нередко упоминают Петра I и «Осудареву дорогу».
Люди осознают себя частью локального пространства, локальной истории, не отделяют себя от этого. Присутствует личностная и транспоколенческая интегрированность. Занимательно, что жители Нюхчи часто пытаются сравнить себя с предками, знания о которых могут быть весьма условны (например, когда знания ограничиваются тем, что предки были достаточно зажиточными, ходили в море и были уважаемыми в своём населённом пункте). Тем не менее, нюхчане вписывают себя в исторический контекст и стремятся увидеть себя в нём. Хорошей иллюстрацией послужит фраза пожилой жительницы Нюхчи. На наш вопрос: «Вы бы назвали себя помором?» она ответила: «Так я-то себя назову, но не оправдаю же этого». В понимании многих нюхчан существует некая планка, выше которой находились их предки-поморы, но сами они до неё по какой-то причине зачастую «не достают».
Нюхчане соотносят себя с русской нацией, с российским народом, но при этом присутствует абсолютно четкое понимание некой особенности или исключительности. При ответе на вопрос: «Кто же такие поморы?», часто респонденты обращаются к исторической разнице между собственно поморами и обыкновенными северными крестьянами. И действительно, поморы всегда находились в большем достатке благодаря промыслам, так или иначе связанным с морем.
О. В. Цветкова отмечает, что «на современном этапе региональная и локальная идентификация служит одним из определяющих и стабилизирующих факторов формирования культурно-исторической и социально-территориальной общности» [Цветкова : 108]. Однако материалы, которыми мы уже располагаем, позволяют предположить, что мы переоцениваем наличие формата идентичности принадлежности к Республике Карелия. Это характерно как для Карельского Поморья, так и для других районов республики. Мы с достаточными основаниями можем говорить о множественности местных идентичностей. При этом между национальной и локальной идентичностью возникает «серая зона», степень выраженности которой в значительной степени варьируется в зависимости от региона.
Таким образом, мы находим всё больше подтверждений нашей предварительной гипотезе о том, что локальная идентичность имеет более чётко артикулированное выражение в сравнении с уровнем идентичности, связанной с принадлежностью к Республике Карелия в политико-административном понимании.
Список литературы
Вампилова Л. Б. Историко-географический анализ природопользования карельского поморья // Псковский регионологический журнал. 2019. № 3 (39). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/istoriko-geograficheskiy-analiz- prirodopolzovaniya-karelskogo-pomorya (дата обращения: 24.11.2022).
Линченко А. А. Социальная мифология в пространстве исторической памяти // Конструктивные и деструктивные формы мифологизации социальной памяти в прошлом и настоящем : сборник статей и тезисов докладов международной научной конференции. Липецк, 24—26 сентября 2015 года. Тамбов : Издательство Першина Р. В., 2015. С. 37—45.
Народы Европейской части СССР. В 2 томах. Том 1. / Под ред. Александрова В. А. и др. - М.: Наука, 1964.
Репина Л. П. Память и знание о событиях прошлого в историческом сознании и нарративах идентичности // Событие в истории, памяти и нарративах идентичности. Москва : Аквилон, 2017. С. 9—17.
Толстиков А. В. Граница, культурная память и (суб)региональная идентичность (на примере Северного Приладожья) / А. В. Толстиков, И. М. Соломещ. — Текст : электронный // Карелия глазами ученых: основные результаты экспедиционной деятельности — 2019 : материалы республиканской с международным участием научной конференции / М-во науки и высш. образования Рос. Федерации, Федер. гос. бюджет. образоват. учреждение высш. образования Петрозав. гос. ун-т. — Петрозаводск, 2020. — С. 112—117. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=43787381 (дата обращения: 24.11.2022)
Цветкова О. В. Концепт региональной идентичности в современной России // Нациестроительство : состояние, проблемы, перспективы. Москва : Издательский центр Российского государственного гуманитарного университета, 2018. С. 107—110.
Шрадер Т. А. Взаимовлияние культур русских и норвежцев в период поморской торговли (XVIII—XIX вв.) // Кунсткамера. 2020. № 3 (9). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/vzaimovliyanie-kultur-russkih-i-norvezhtsev-v-period- pomorskoy-torgovli-xviii-xix-vv (дата обращения: 24.11.2022).
The Barents region. A transnational history of subarctic northern Europe. Oslo : Pax, 2015. 528 p.