Географические названия – это звено между географией и человеком, дающее крайне полезную и интересную научную информацию об этносах. Благодаря названиям, которые даются географическим объектам, предоставляется возможность определить мировоззрение человека, ментальность группы людей, населяющих ту или иную территорию, проанализировать их культуру, быт и традиции [Басик : 3].
Целью данной научной статьи является анализ наименований топонимов с компонентом -niemi на этнолингвистическом и мотивационно-лингвистическом уровнях. Источником топонимических единиц послужил сборник эссе и рассказов П. Пертту «Väinämöisen venehen jälki», а также его перевод на русский язык А. Пертту «След лодки Вяйнямейнена». Кроме того, к исследованию привлекаются и другие источники (см., напр. [Матвеев, 2001], [Муллонен, 2002; 2015] и т. д.).
С конца XIX века многими отечественными и финскими языковедами исследуется топонимия Карелии. В карельской топонимике взаимодействуют прибалтийско-финская и русская этноязыковые традиции. Большое количество географических объектов существует на карельском, вепсском и русском языках.
Исследованиями в области ономастики занимались такие известные ученые, как М. А. Кастрен (см., напр. [Castrén, 1857]), А. М. Шегрен (см., напр. [Sjögren, 1861]) и Д. Европеус (см., напр. [Европеус, 1868]) и др. Их научные труды составляют основу науки финно-угроведения.
К изучению субстратной топонимии Русского Севера обращались финляндские лингвисты Я. Калима (см., напр. [Kalima, 1941]) и Э. Тункело (см., напр. [Tunkelo, 1946]).
Огромный вклад в финно-угроведение внес известнейший языковед, профессор Д. В. Бубрих (см., напр. [Бубрих, 1947; и др.]), акцентирующий внимание на том, что в формировании финно-угорских языков важную роль играют генетические и ареальные факторы.
Письменными источниками по топонимии активно занимался советский лингвист, профессор А. И. Попов (см., напр. [Попов, 1948; и др.]), который основывался на материале Писцовых книг.
Обширный топонимический и антропонимический материал по территории Карелии был собран финским топонимистом В. Ниссиля (см., напр. [Nissilä, 1962]). Результаты научных трудов В. Ниссиля становятся теоретико-методологической базой для многочисленных исследований настоящего времени.
Отечественный лингвист Б. А. Серебренников (см., напр. [Серебренников, 1955]) принимал участие в обсуждении вопросов, связанных с происхождением субстратной топонимии Русского Севера, морфологией финно-угорских языков и др.
К известным специалистам в области уральской и северорусской диалектной лексики и субстратной топонимики необходимо отнести А. К. Матвеева и его научные труды (см., напр. [Матвеев, 2001 и др.]).
Большой научный интерес по топонимии, в частности, модели топонимов по ареалу расселения на территории Карелии, представляют работы Н. Н. Мамонтовой (см., напр. [Мамонтова, 1980; и др.]).
Анализом лексического состава и мотивом номинаций наименований домов северо-западного Приладожья занималась Л. Лехикойнен (см., напр. [Lehikoinen, 1988]).
Кроме того, нельзя не отметить факт создания одной из крупнейших в России научной топонимической картотеки карельскими учеными: И. И. Муллонен (см., напр. [Муллонен, 2002; и др.]), Д. В. Кузьминым, Е. В. Захаровой (см., напр. [Захарова, 2012; и др.]) и Н. Л. Шибановой, проводится реконструкция средневековой этноязыковой карты Карелии и близлежащих территорий. В связи с этим исследуются механизмы контактирования топонимических систем языков и различные способы интеграции в русскую топосистему прибалтийско-финских названий. Основываясь на ареальной дистрибуции, Д. В. Кузьмин, как и Д. В. Бубрих, рассматривал в своих работах (см., напр. [Кузьмин, 2005; и др.]) вопросы по историческому заселению территорий Карелии. Результаты деятельности карельских исследователей представлены в монографиях и сотнях статей.
Топонимы – «совокупность географических названий» [Керт : 8], отражающих некие особенности и свойства географического объекта. Поэтому процесс именования довольно закономерен, необходимость этого процесса возникает при появлении потребности в наименовании объекта для выделения его из группы подобных.
В прибалтийско-финской топонимической науке одним из основных понятий является термин «модель» (новая лексика создается в существующих морфологических типах, лексических топоосновах и классах семантики) [Захарова : 16]. В основе прибалтийско-финской топонимии лежат сложные слова: Mantsonvaara ‘Манчонваара’, Aijonlahti ‘Айонлакси’, Viijankijärvi ‘Виянкиярви’, др.
Наличие определенных «моделей» в языке характеризуется ограниченными ареалами употребления [Захарова : 17]. В связи с полученными данными в ходе научных исследований появляется возможность определить приблизительный временной промежуток появления и употребления ономастической лексики.
Соответственно, чем чаще пользуются тем или иным объектом флоры и фауны, тем выше вероятность того, что у этого объекта появится свое собственное название.
При рассмотрении названий как топонимов, так и антропонимов возникает мысль о случайности наименования, однако при анализе происхождения смыслового значения напрашивается вывод об исторической обусловленности.
Сперва при наименовании главную роль играют различные географические термины, которые употребляются с характерными для них отличительными определениями (к примеру, Karkujoki ‘река Беглецов’, Ristiniemi ‘Ристиниеми’, Jääsaari ‘Яясаари’ и др.). Так, в топонимии Севера России часто встречаются названия животных, насекомых, птиц или рыб (например, Muurahaisniemi ‘Муравьиный мыс’, Vasikkasaari ‘Телячий остров’, т.д.). таким образом, можно сделать вывод о тесной связи человека с окружающим его миром природы. В то же время нельзя забывать о том, что отличительные признаки, которые легли в основу топонимов, имеют разное значение для человека с точки зрения времени. Другими словами, характерная черта географического объекта в настоящий момент может быть совсем не очевидна - то есть, такая особенность с ходом времени может быть утрачена вовсе. Подобные связи, утратившие свое значение в настоящее время, способны рассказать многое о жизни людей в прошлом.
В процесс номинации может быть заложен как визуальный образ объекта, так и пространственное видение, которое помогает идентифицировать и более крупные объекты [Муллонен : 558].
На территории Карелии ономастическая лексика связана, по большей части, с кочевым бытом. Так появились наименования, в состав которых входит имя владельца или, к примеру, его положение в обществе. Вепсская и карельская топонимия часто отражает свое хозяйственное назначение. Географические объекты редко остаются без названия, даже отдаленные места были предназначены для определенного промысла. Топонимы, которые содержат в своем составе детерминант -niemi, относятся к географическим терминам, связанным с гидрообъектами [Мамонтова, 1982]. Возвышенные места, на которых намного чаще селились люди, пользуются большим спросом, а потому чаще имеют названия, чем некоторые низины. А. В. Крюков в своей статье «Соматическая лексика в финской географической терминологии и топонимии Ингерманландии» [Крюков, 2012] отмечает, что использование определенной географической лексики Ингерманландии широко распространено на данной территории, поэтому автором сопоставляются детерминант -niemi и схожая с ней лексема -nenä ‘нос’, которая в словаре Suomen sanojen alkuperä имеет идентичное значение детерминанту niemi - ‘мыс’, а также niemen konkka - ‘кончик/оконечность мыса’[Suomen sanojen alkuperä, №2, 213]. Подобное наглядно представлено в ряде финских и ижорских топонимов (напр. Hakonenä, Leppänenä, Majannenä и т.д.), где nenä употребляется в значении ‘мыс’ [Крюков : 306]. Кроме того, обе эти составные части двусоставных топонимов встречаются примерно одинаково часто в топонимии Ингерманландии (напр. Kurkulanniemi, Pitkänenä, Kantsiniemi, Sannikonnenä, т.д.).
С точки зрения роли топонимов в художественном тексте, основным назначением подобной лексики является территориальная фиксация определенных объектов. При переводе учитываются языковые особенности и культура языка перевода. Так, среди основных способов перевода географических наименований выделяются транслитерация, транскрибирование, калькирование. Иногда используются и другие способы, например, опущение, замена, перестановка и др. [Бархударов, 2008] Рассмотрим и проанализируем двухкомпонентные топонимы в произведении П. Пертту «Väinämöisen venehen jälki» и в переводе А. Пертту «След лодки Вяйнямейнена».
Часто встречается в топонимах растительный мир определенной территории, в данном случае с лексемой -petäjä; Petäjäniemi (petäjä ‘сосна’ ): «Ja ken on kerrankin katsellut sen päilyvää ulappaa kesäyön lilan ja purppuran epätodentuntuisessa udussa, nähnyt silmänsiintoisia kullakeltaisia hiekkarantoja, kuunnellut Petäjäniemen ikuista soittoa – aaltojen kohinaa karikoissa ja petäjikön yksisointuista huminaa, hän on tahtomattaan aistinut Kuitin hengen.» [Perttu : 18] ‘В этом мог убедиться каждый, кому хоть раз посчастливилось видеть его в дымке лиловых и пурпурных отсветов белой ночи, наблюдать теплое мерцание песчаных пляжей, слышать вечную музыка мыса Петяяниеми – кипение бурунов в прибрежных камнях и протяжный гул соснового бора.’ [Пертту : 13]. Так, в финском языке встречается топоним Petäjäniemi, а в русском дается его транскрипция.
К числу старых славянских заимствований относится -risti ‘крест’; Ristiniemen (risti ’крест’; возможно, на полуострове стоит крест, который напоминает об определенном событии): «Kylän rantaviiva on puolenkymmenen kilometrin pituinen jättiläisympyrän kaari, jonka toisena katkaisupisteenä on Pörhönniemen tuuhea petäjikkö ja toisena kaukana selällä veteen vajoava Ristiniemen terävä piikki.» [Perttu : 20] ‘Береговая линия представляет собой пятикилометровую дугу гигантской окружности, отсеченную с одной стороны густым сосняком мыса Пёрхённиеми, с другой – вонзившимся далеко в озеро Ристиниеми.’ [Пертту : 16]. При переводе топонима Ristiniemi А. Пертту сохранил звучание финского слова, следовательно, в данном случае использован способ транскрибирования.
Нижеприведенный мыс Matkaniemi, переведенный на русский язык все тем же способом транскрибирования, (matka ‘путь, дорога’ ) был своего рода «маяком», ориентируясь на него, люди отправлялись на лодках на рыбалку, поэтому он и носит название «путевого мыса»: «Kyyrölän ja Selvanan virroista vesi ohjautuu Matkaniemen ja Jääsaaren välistä suoraan tänne.» [Perttu : 23] ‘Вода из порогов Кюуроля и Сельвана устремляется между мысом Матканиеми и островом Яясаари прямо на луду.’ [Пертту : 19]
А. П. Конкка в своем сборнике статей «На плечах Большой Медведицы» пишет об этом мысе следующее: «На другом берегу Верхнего Куйтти, также на длинном, выдающемся в озеро мысу Матканиеми, находился крест св. Николая. Под крестом была большая куча камней. Когда отправлялись на рыбную ловлю, то, проплывая на лодке мимо креста, говорили: «Если, святой Никола, нам поможешь и дашь рыбы, то мы на обратном пути тебе принесем камней к подножию, чтобы стоял крепко». Другие могли на крест поставить свечу, привязать к нему лоскут материи» [Конкка : 4].
На «Мысе мертвых» находятся захоронения, являющиеся традиционными для карел, отсюда и название Kalmoniemi (kalmo ‘труп, мертвый’ ): «Lännen puolella pistä ä järvelle sankkaa petäjikkö ä kasvava Kalmoniemen hiekkaharjanne jyrkkine kupeineen.» [Perttu : 24] ‘С западной стороны в озеро врезается крутая песчаная гряда Калмониеми, поросшая густым сосняком.’ [Пертту : 22]. Посредством калькирования дан перевод в русскоязычном тексте.
Христианские имена, вошедшие в карельскую среду, непосредственно отразились в топонимике Карелии – Ivaskonniemi (Ivaško – один из вариантов карельской формы имени ‘Иван’ [Кузьмин : 77]): « Valtiontilan jeinämiehet olivat valinnet asuinpaikakseen Niemen Huotarin talon Ivaskonniemeltä.» [Perttu : 74] ‘Совхозные косари расположились в доме Ниемен Хуотари, что на мысу Ивасконниеми.’ [Пертту : 68]. Вышеуказанный топоним, содержащий в себе христианское имя ‘Иван’, переводится на русский язык через транскрипцию.
«Hän kertoi olleen Ala-Lapukan rannalla, hiekkaisessa Oleksein niemessä kolmen talon kylän, josta asukkaat muuttivat myöhemmin Nauvonvaaraan ja Vasonvaaraan. » [Perttu : 113] ‘Он рассказал, что на берегу Нижней Лапукки, на песчаном мысу Олексейнниеми, была деревенька из трех домов, откуда жители позднее перебрались в Наувонваару и Васонваару.’ [Пертту : 113]
Д. В. Кузьмин в статье «Христианские имена карелов» обращает внимание на важные фонетические особенности в антропонимии. Так, в канонических именах начальная гласная буква а передается как о, что характерно для севернорусских форм [Кузьмин : 64]. По этой причине имя Oleksei обозначает русское Алексей, однако в переводе мыса Олексейнниеми воспроизведено звучание оригинала – способом перевода выступило транскрибирование. В случае с наименованием Vasonvaara можно предположить, что никакого фонетического изменения гласной а на о не произошло и поэтому здесь представлен антропоним.
«Selvannasta lähdettyä sivuutettiin Muurahaisniemi, tultiin Haapaselälle, jonka keskellä on iso haapakivi ja siinä kuulu Haapahaudan nuottiapaja.» [Perttu : 23] ‘Миновав Сельвана, лодки огибали Муравьиный мыс и выходили на Осиновый плес, посреди которого торчит из воды голый Осиновый камень, а рядом с ним знаменитая тоня – Осиновая падь.’ [Пертту : 20]
Топоним Muurahaisniemi образован от финского слова muurahainen ‘муравей’ и niemi. Значит, «Муравьиный мыс» - буквальный перевод.
«Mutta venehjärveläiset sivuutettuaan Tšenanniemen ja kylän jatkoivat soutuaan vielä pitkälti halki Marjoselän Niskalaan.» [Perttu : 24] ‘Ну а до Венехъярви предстоял еще неблизкий путь вокруг полуострова Ченанниеми, мимо деревни Чена, через Марьёселькя, к порогам Нискала.’ [Пертту : 21]. Tšenanniemi и Ченаниеми – в переводе воссоздается лексическая единица при помощи алфавита русского языка с сохранением произношения, т.е. переводится посредством транскрипции: «Muistan kun olimme kotikyläläiseni Vitsa-Miihkalin kanssa heinällä Venehlammissa ja Vitsaniemessä.» [Perttu : 75] ‘Помню, были мы с земляком Витса-Мийхкали на лугах в Венехлампи и Витсаниеми.’ [Пертту : 71]. Несмотря на то, что vitsa имеет значение ‘прут, ветка, розга’, при переводе Vitsaniemi сохраняется буквенный состав в составной части -витса, а -ниеми – имитация исходной части слова. Другими словами, здесь использованы два способа перевода – транскрибирование и транслитерация.
Таким образом, в представленном исследовании рассмотрены и проанализированы топонимы с детерминантом -niemi, извлеченные из сборника эссе и рассказов П. Пертту «Väinämöisen venehen jälki». В результате определено, что в собранной топонимической лексике отражены местная флора, фауна, имена собственные и др. При переводе этих географических названий с финского языка на русский используются такие способы как транскрибирование, транслитерация, а также буквальный перевод (калькирование).
Список литературы
Басик С. Н. Общая топонимика: Учебное пособие для студентов географического факультета. - Мн.: БГУ, 2006.- 200 с.
Бархударов Л. С. Язык и перевод. М.: Междунар. отношения, 2008. 240 с.
Бубрих Д. В. Происхождение карельского народа. Петрозаводск, 1947
Бубрих Д. В. Русское государство и формирование карельского народа // Прибалтийско-финское языкознание: Вопросы взаимодействия прибалтийско-финских языков с иносистемными языками. Л., 1971. С. 10-11, 16.
Европеус Д. К вопросу о народах, обитавших в средней и северной России до прибытия славян // Журнал Министерства народного просвещения. 1868. Т. 139, июль
Европеус Д. Об угорском народе, обитавшем в средней и северной России, в Финляндии и в северной части Скандинавии до прибытия туда нынешних их жителей. СПб., 1874.
Захарова, Е. В. Субстратные географические термины в топонимии Восточного Обонежья [Текст] / Е. В. Захарова // Труды КарНЦ РАН. – № 4: Гуманитарные исследования. – Вып. 3. – Петрозаводск: КарНЦ РАН, 2012. – C. 185–190.
Захарова Е. В. Топонимные модели Карелии в пространственно-временном контексте / Захарова Е. В., Кузьмин Д. В., Муллонен И. И. [и др.] // Под ред. И. И. Муллонен. — М.: Издательский Дом ЯСК, 2018. — 272 с.
Конкка, А. На плечах Большой Медведицы. Избранные статьи. (Юбилейный сборник к 65-летию и 45-летию собирательской деятельности) / А. Конкка. — Петрозаводск: Карельский научный центр РАН, 2014. — 342 с.
Крюков А. В. Соматическая лексика в финской географической терминологии и топонимии Ингерманландии // Acta Linguistica Petropolitana. Труды института лингвистических исследований. 2012. №1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/somaticheskaya-leksika-v-finskoy-geograficheskoy-terminologii-i-toponimii-ingermanlandii (дата обращения: 09.06.2021).
Кузьмин Д. В. Христианские имена карелов / Д. В. Кузьмин // Вопросы ономастики. – 2016. – №13(2). – C. 56-86.
Кузьмин Д. В., Карлова O.JI. Экспедиция на Карельский берег Белого моря. // Вопросы ономастики. № 2, 2005. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2005. С. 189 - 193.
Матвеев А. К. Субстратная топонимия Русского Севера. Часть I. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2001. - 346с. 7 карт.
Мамонтова Н. Н. Названия пахотных и сенокосных угодий у карел-ливвиков (отапеллятивные образования) // Вопросы ономастики. Собственные имена в системе языка. - Свердловск, 1980. -С. 41-56.
Мамонтова Н. Н. Структурно-семантические типы микротопонимии ливвиковского ареала Карельской АССР (Олонецкий район) / Н. Н. Мамонтова. - Петрозаводск : Карелия, 1982. - 213 с.
Муллонен И. И. Толстые носы и Широкие губы : идентификация по форме в топонимии Карелии / И. И. Муллонен, Д. В. Кузьмин // Рябининские чтения-2015 : материалы VII конф. по изучению и актуализации культурного наследия Русского Севера / отв. ред. : Т. Г. Иванова. – Петрозаводск, 2015. – C. 558-560.
Муллонен И.И. Топонимия Присвирья: проблемы этноязыкового контактирования. Петрозаводск, 2002.
Пертту A. След лодки Вяйнямёйнена / Пер. с финского А. П. Пертту.- Петрозаводск: Карелия, 1985.-168 с.
Пертту П. След лодки Вяйнямейнена: эссе; рассказы / Пекка Пертту, Петрозаводск: Периодика, 2004. – 224 с.
Попов А.И. Топонимика Белозерского края // Уч. зап. ЛГУ. № 105. Сер. востоковедческих наук. Вып. 2. Советское финно-угроведение. Л., 1948. С. 164–174.
Серебренников Б.А. Волго-окская топонимика на территории Европейской части СССР // Вопр. языкознания. 1955. № 6. С. 19–31.
Castrén M.A. Nordische Reisen und Forschungen. Bd. IV. SPb., 1857.
Kalima J. Äänisen tienoon paikannimiä // Virittäjä. 1941. S. 323–329.
Lehikoinen L. Kirvun talonnimet. Karjalaisen talonnimisysteemin kuvaus. - SKST 493. - Hameenlinna, 1988.
Nissilä V. Suomalaista nimistöntutkimusta. Helsinki, 1962.
Suomen sanojen alkupera : Etymologinen sanakirja / Paatoim.E.Itkonen ; SKS, Kotimaisten Kielten Tutkimuskeskus, Osa 2., L-P. - Helsinki, 1995. - 470s.
Sjögren J . A.. Gesammelte Schriften. Band I. Historisch-Abhandlungen über den finnisch-russischen Norden. SP b, 1861. VII. Die Syrjänen, ein historisch-statistisch-philologischer Versuch, s. 233—459; VIII. Über die älteren W ohnsitze der Jemen, s. 463—513; IX . Wann und wie wurden Sawolotschje und die sawolokschen Tschaden russisch?, s. 517—539.
Tunkelo E. A. Vepsän kielen äännehistoria. Helsinki, 1946.